Андрей Розендент как раз из того самого молодого поколения, которое на фестивале "Кремль музыкальный" должно было, по замыслу организаторов, проявить себя и продемонстрировать свои таланты. 15-летний скрипач родился в Калининграде, недавно переехал в Москву, теперь снова говорит о планах по изменению техники и школы. Стипендиат многочисленных благотворительных фондов, участник конференции со странным названием "Одаренные дети - кто они?", Андрей, хоть к подобным фестивалям вроде бы привык, во время своего выступления явно волновался. Играл Брамса, Чайковского, Паганини - играл, видимо, хорошо (не будучи специалистом в этом вопросе, компетентно оценивать не берусь) и с большим чувством: то и дело казалось, что музыкант сейчас возьмет и подпрыгнет вместе со скрипкой от переполняющих эмоций.

Мы поговорили с Андреем Розендентом о фестивале и о судьбах классических музыкантов в нелегких современных условиях уже после концерта. Усталость музыканта, конечно, сказывался, но сказывался и опыт - отвечая на традиционные вопросы вполне стандартными формулировками, о вещах более интересных Андрей высказывался содержательно и явно искренне.

— Как Вам игралось в Кремле? Все-таки специфический зал, он производит какое-то впечатление, отпечаток накладывает?

В этом зале я играю не первый раз, но впечатление, безусловно, остается. Зал очень хороший, акустика замечательная, рояль прекрасный, очень помогает в любом зале, когда играешь, публика - публика здесь была очень хорошая, не скупилась на аплодисменты и так далее… К тому же, всегда приятно играть в месте, где хранится культура наших предков, вообще в музеях любых.

- А это ощущается как-то?

Ощущается, конечно. Это вообще очень серьезная площадка, на ней выступает много великих музыкантов - ну и ещё маленькие пока что музыканты (посмеивается). Что, конечно, для маленьких музыкантов очень приятно.

— Вы сами выбираете произведения, которые Вы играете здесь?

Нет, у меня есть определенные произведения, которые я играю, и из этих произведений могут выбрать уже организаторы концерта, в данном случае Николай Арнольдович Петров.

— Собственно, этот вопрос вызван неким общим непониманием ситуации - я вот смотрел программу, и самые последние по времени произведения, которые там значатся, это произведения Скрябина..

Нет, ну так нельзя сказать. Тут каждый играет то, что ему ближе.. - хотя нет, пожалуй, так тоже нельзя сказать. Понимаете, музыканты - они люди странные. Они формируются с самого детства, с того возраста, когда начинают заниматься музыкой, и у всех это по-разному происходит. Вот у меня я пока ещё не знаю, как это произойдет, потому что возраст меня не обязывает знать это, но пока что я могу планировать свое формирование, планировать быть похожим на кого-то, а потом у меня будет период созревания, когда будет формироваться определенная личность. Так вот, пока что я школьник, учусь, и у меня есть профессор, который мне дает определенную программу. Я, конечно, могу какую-то инициативу проявлять, но эта инициатива не всегда приветствуется. Есть произведения, которые нужно сыграть, и пока что я их играю, и когда появляется какой-то концерт, я беру что-то из своей программы.

— Просто для меня всегда было загадкой, почему на подобных фестивалях играются вещи, классические в самом первом смысле этого слова, и совсем не играется музыка второй половины ХХ века, современная академическая музыка.

Ну не знаю, просто когда один исполнитель играет вот такие классические произведения, то если другой играет неклассическую музыку, какую-то другую, например, авангардную, современную, это уже как-то выделяется, нет логики концерта - я думаю, это только из этих соображений.

- А Вы сами слушаете современную академическую музыку - минималистов, например, или ещё кого-нибудь?

Я пока что этим не увлекаюсь, у меня ведь идет стадия моего формирования - мышления, понимания, всего. Я ещё не понимаю пока, что мне нравится, что нет. Нет, ну есть, конечно - когда Хейфеца слушаешь или Ойстраха, понимаешь, что в его исполнении тебе нравится вообще все. То есть когда слышишь что-то более великое, чем ты - а на моем уровне такого пока что очень много - это только восхищение вызывает. А вот такую музыку, современную… я, наверное, просто ещё не в силах понять её до конца. Ведь музыку, когда слушаешь, её надо понимать - что там хотел композитор сказать. Все это нужно понимать, через голову - хотя, конечно, музыку мы слушаем не только ушами и мозгами, но и сердцем, и душой, есть понятия, которые не пощупать, не потрогать.

— А каков вообще для Вас смысл участия в подобных фестивалях, что это Вам дает, зачем Вам это?

Участие на этом фестивале образовалось довольно спонтанно - я выступил на концерте, где находился Николай Арнольдович Петров, это было в школе его имени, ну и Николай Арнольдович меня пригласил на этот фестиваль - и вот, собственно, я и здесь. А что мне это дает в жизни? У меня сейчас вообще сложный период, меняется техника, исполнительская школа - по правде говоря, мне сейчас меньше всего нужно на концертах выступать, мне бы сейчас просто упражнениями заниматься, гаммы играть и все такое. Но если честно, конечно, приятно играть на таких солидных фестивалях.

— То есть это такая обязаловка в некотором смысле?

Ну да, нужно - значит сделал.

— Вот Вы говорите, что "Кремль музыкальный" - это такой солидный фестиваль. Это, конечно, понятно, но понятно в то же время, что мир академической музыки и мир поп-музыки (в широком смысле слова) - это миры, почти не пересекающиеся и друг с другом не взаимодействующие. Как Вы смотрите на эту обособленность?

Мне кажется, сейчас классическая музыка стала чем-то элитным, и, по правде говоря, я не считаю, что это хорошо. И это не только мое мнение, это мнение всех музыкантов - музыка должна входить в широкое общество, люди должны воспринимать эту музыку. А то, что сейчас происходит на эстраде, ну это… Музыкой это точно не назовешь, весь этот шоу-бизнес. И это не должно занимать такую часть сознания человека, которую сейчас занимает. Классическая-то музыка была испокон веков, а тут получается, что наши предки, начиная от Моцарта, ну и вообще все великие композиторы, зря творили. Дети сейчас не читают, тоже вот проблема… Мне кажется, через 20 лет вырастет ребенок, и этот ребенок уже не будет таким, как сейчас взрослый, будет на более низком уровне.

— А Вы сами-то читаете?

Я читаю, да. Хотя и у меня был период… ну, это ладно, это уже тема такая.. в общем, было время, когда не читал.

— Ну понятно, вот такая удручающая ситуация. А с этим что-то надо делать?

Да конечно надо, но кто знает, как? Я, конечно, пока ещё не в том возрасте, чтобы влиять на это. Тут сложно - ведь если обязывать людей, это уже будет насилие, а насилие… Оно, конечно, помогает в некоторых областях - там, например, в воспитании ребенка, но в этой… Вряд ли это будет столь же эффективно для взрослого человека, это, скорее, реакцию протеста вызовет, устроят там какую-нибудь демонстрацию на Красной площади.

— Известно традиционное возражение, как бы оправдание поп-культуры: сейчас другое время, нужна другая музыка и т.д. и т.п. Как Вы относитесь к подобному тезису?

Люди, конечно, вольны выбирать то, что они хотят слушать и что не хотят. Но у меня весь вот этот шоу-бизнес, поп-музыка, если ударяться в аналогии, ассоциируется с черным цветом: вот белый - это хорошо, а черный - плохо. Вот позанимаешься целый день музыкой, подумаешь над ней, потом включаешь телевизор просто так, MTV - ну такой ужас, я не знаю.

— Но ведь понятно, что сама музыка тут разные функции выполняет…

Знаете, может быть, есть такое заблуждение у обычного человека, что классическая музыка - это что-то обязательное, на что нужно ходить, если хочешь быть интеллигентным. А поп-музыка - это вроде как что-то такое, что может звучать фоном твоей работы: вот, допустим, уроки делаешь, что-то там играет. Но это не так, потому что музыка на самом деле много глубже проникает в тебя, когда ты её слушаешь по-настоящему, даже фоном, главное - желание. Чего ты хочешь, то и получается. Вот, например, я стал музыкантом - так первые четыре года я не понимал, что я делаю. Руками двигаю… Потом, постепенно, постепенно, я начал понимать, что это и есть красота и что это отдельная культура. Я, конечно, не представляю, что какой-то обычный человек - например, мой бывший одноклассник - смог бы проделать этот путь хотя бы за четыре года, научиться слушать классическую музыку. На это столько времени нужно! Я, наверное, не смогу сейчас сказать, зачем, но это нужно. Это ячейка в твоей душе, которая должна быть заполнена.

— У каждого человека? То есть красота спасет мир?

Да, да, и осознание красоты тоже спасет мир. На самом деле, я считаю, что можно представить себе будущее, посмотрев на прошлое. Так вот, если взглянуть на прошлое, можно увидеть, что никогда не было хорошего много. Оно всегда было в каком-то отдельном кружке, в какой-то стране - вот, например, когда-то в Италии были великие голоса, потом великие художники, потом все это в другую страну переходило. Так вот, мне кажется, что сейчас центр всего, центр искусства, центр культуры и красоты, которая должна спасти мир, - в России.

— Даже так? А почему?

Ну как почему, если посмотреть, кто сейчас великий - все в России. Вот Вы каких знаете музыкантов, скрипачей?

— Да я-то никого не знаю.

Ну неважно. Давид Ойстрах, Яша Хейфец. Это величайшие музыканты просто. Леонид Коган.. Все скрипачи в России. Я не знаю ни одного человека, который бы достиг столького - ну нет, конечно, есть, я не буду никого обижать, но все равно.

— Но ведь Ваш тезис о том, что хорошего всегда было мало, противоречит тому, что Вы говорили об элитарности…

Это в идеале должно быть всего много. Я не знаю, над этим всем долго думать надо, поэтому я не хочу говорить однозначно, что вот так вот должно быть, и все, никак иначе. Может, и не должно быть, может быть, и не так. Может, элитарность - это не так и плохо. Может быть, в данный период времени это даже хорошо.

Шурик Горбачев

12.04.2004